"Человек Читает". Разговор с Владимиром Пугачем

25 февраля в рамках проекта «Человек Читает», ориентированного на финансовую благотворительную помощь онкобольным детям - подопечным фонда «Шанс» (http://www.chance.by/)  в ресторане «Тусэ» (http://tuse.nrg.by/) у нас состоялась встреча с Владимиром Пугачем.

Я хотела бы поблагодарить Всех кто пришел, принял участие, говорил, задавал вопросы и высказывал свое мнение за то что Вы с нами.

А разговор у нас был таким...

Владимир Пугач (В.П.): читает эссе Умберто Эко «Письмо внуку»

Татьяна Пузыревич (Т.П.): Первый вопрос, который я хотела бы Вам задать – почему этот текст Умберто Эко Вы выбрали?

В.П.: Умберто Эко – классик современной литературы и потрясающий эссеист. Этоттекст он написал своему внуку на самом деле. Это контрапункт того, что обычно делает Эко. «Имя розы», «Пражское кладбище» или «Маятник Фуко» достаточно сложные произведения для восприятия. Это эссе- простое, написанное тем же автором. Здесь Эко обращается к ребенку. Мне очень нравится, когда люди его масштаба, его глубины, его тонкости восприятия мира умеют доносить свои мысли доходчиво, просто, используя такие яркие, несложные, нехитрые образы.Думаю, поэтому я выбрал этот текст.

Т.П. Вы любите Эко?

В.П.: Да, конечно

Т.П.: Потому что Вы любите сложную литературу?

В.П.: Нет, я не могу сказать, что люблю сложную литературу. Эко мне нравится за ту атмосферу, которую он создает.

Т.П.: А Вы читаете книги ради атмосферы или сюжета? Почему Вы читаете?

В.П.: Прочитав книгу я, как правило,потом не помню о чем она, как зовут героев, я не могу ее пересказать, но… от книги я беру основную эмоцию, ощущение, какую-то основную мысль, что-то, что является кирпичиком, того здания, которое называется мировоззрением человека. Вот это я забираю. Энциклопедические книжки я не запоминаю.

Т.П.: А как Вы выбираете книги, как решаете, что будете читать?

В.П.: Во-первых, есть круг общения, люди, чье мнение для меня важно. Иногда я читаю критические обзоры литературы относительно моих жанровых предпочтений. Я стараюсь избегать масскульта, так как иногда сложно понять то ли книжка хорошая, то ли рекламная компания дорогая. Я не берусь читать книгу, которая вышла два месяца назад и стала бестселлером. Если о ней говорят через год, тогда, возможно, я буду ее читать.

Т.П.: Какие жанры литературы Вам близки?

В.П.: Мои пристрастия в этом смысле эволюционировали. Сначала были сказки. Я любил находить редкие сборники, например, чувашские, полесские сказки. Одной из любимых моих книг был потрясающий сборник с очень красивыми иллюстрациями «Амурские сказки». Конечно, я читал и все известные сказки Андерсена, братьев Гримм, Шарля Перро, но запомнились мне именно сборники народных сказок различных регионов.

Позже я стал интересоваться естественнонаучными вопросами и читал книги про животных. Мне очень нравились книги Джой Адамсон, в которых она описывала свою жизнь среди диких кошачьих в Африке. У меня было много энциклопедий о рыбах, птицах, млекопитающихся, пресмыкающихся, которые я очень любил перечитывать.

Потом началась школа. И моя история тут не уникальна.

Т.П.: А Вы читали все книги из школьных списков литературы на лето?

В.П.: К спискам я обратился лишь раз. Я прочел «ДерсуУзала» В.К. Арсеньева. Книга мне не понравилась. После этого, списки литературы на лето я игнорировал. Но при этом, учась в школе, я, разумеется, читал. Например, «Война и мир» мне запомнилась, но скорее потому, что я перечитал эту книгу позже. Хотя, на мой взгляд, нельзя людям в пятнадцать лет давать читать Толстого, потому что в этом возрасте человеку сложно объяснить природу страданий, связанных с романтическими отношениями или тотальную беду, социальные потрясения, связанные с войной. Дети воспринимают верхний слой, который не отличается для нихпо сути ничем от триллера. Это бессмысленно, это не правильно.

Т.П.: А Достоевский, как к нему относитесь?

В.П.: Конечно, я читал его, но не перечитывал. Между Толстым и Достоевским я выбираю Толстого.

Т.П.: То есть, все-таки школьная программа не отбила желание читать классику?

В.П.: Отбила. Например, Чернышевский мне совсем не понравился. Но нежелание читать классику никак не повлияло на мое желание читать. Где-то к пятому классу я увлекся научной фантастикой. Это было в те времена, когда книжки надо было доставать. Для этого были всякие хитрости, одна из них – состоять в обществе книголюбов. Моя мама состояла в этом обществе, а потому она приносила изданную на русском языке европейскую и американскую фантастику середины прошлого века: Саймака, Шекли, Кларка, Азимова и т.д. Всех этих авторов я запоем прочел. Особое влияние на меня оказали Клиффорд Саймак и Айзек Азимов. Саймак писал произведения – полотна. Он выписывал жизнь одного клана на протяжении миллиона лет. Мне в детстве все это казалось таким масштабным и необычным. Я очень любил за этим наблюдать. Вообще, научная фантастика мне до сих пор нравится, правда в последнее время не попадалось что-то очень яркое и интересное, чтобы сейчас назвать.

Наряду с этим я, конечно, читал детективы. КонанДойля постоянно перелистывал. Более того, Шерлока Холмса до сих пор очень люблю. В то время я перечитал все яркие приключенческие романыв стиле Майна Рида, Роберта Стивенсона, Владимира Обручева, писавшего книги про естествоиспытателей, которые попадали в разные места, которых вроде как и нет на самом деле. В то время я открыл для себя, что такое дефицит идей у писателей. Например, «Затерянный мир» КонанДойля и книга «Плутония» Обручева, на мой взгляд, представляют собой переписывание одного сюжета разными авторами.

Потом я поступил в университет (прим., Владимир учился в ЕГУ). Мир заиграл другими красками. Мне объяснили, что существуют история, философия, религия. У нас было значительно расширенное, по сравнению с другими ВУЗами на то время гуманитарное образование. Одних философских предметов у нас было штук семь. Я подсел на это все: философия, история философии, монографии, обзорные авторские труды.В то время я прочитал «Историю западной философии»Бертрана Рассела, «Закат Европы»Шпенглера, работы Тойнби, Ясперса и все остальные мало-мальски значимые труды, которые к тому времени были переведены на русский язык и были рекомендованы нашими преподавателями. Я читал, и многое из этого у меня до сих пор в голове осталось. Особое впечатление в то время на меня оказала книга Никколо Макиавелли «Государь».

Позже я открыл для себя братьев Стругацких. Я их не отношу к фантастике в принципе, потому что фантастика в их случае это всего лишь форма. Стругацкие, на мой взгляд, гораздо более глубокие писатели, чем подразумевает слов фантаст. Их книга«Отягощённые злом, или Сорок лет спустя», одна из моих любимых. Я думаю, что если бы Булгаков дожил до момента ее издания и прочитал бы ее, ему бы понравилось. На мой взгляд, она по-духу очень близка «Мастеру и Маргарите». Проблемы, которые поднимают Стругацкие в своих книжках совершенно не обывательские, они глубокие.При этом, они умудряются это делать на простом и доходчивом языке. Ни одного слова с латинскими корнями нет в их текстах. Все очень просто, ярко и хлестко написано. За это я их любил, люблю и, думаю, буду любить.

Современная художественная литература мне не очень интересна. Я прочитал «Голубое сало» Сорокина, чтобы понять, зачем про этого автора столько пишут и был не очень впечатлен. Почитал две книги Пелевина. Не понравилось. Зато мне очень понравился Дмитрий Липскеров, особенно меня впечатлила его книга «Пространство Готлиба».Изящной и очень интересной, на мой взгляд, является книга Мишеля Уэльбека «Элементарные частицы». Курта Воннегута я тоже прочел совсем недавно. У него есть антиутопические произведения «Колыбель для кошки», «Сирены Титана». К слову, антиутопических произведений много разных выходило, одно из самых известных - «1984» Оруэла. Мне эта книга Оруэлане понравилась вообще, потому что в ней очень ярко выражено добро и зло. Так в жизни не бывает. Образы Оруэла для меня слишком гротескны, кроме того, эта книга начисто лишена иронии, которая, например, есть у Воннегута. Думаю, именно из-за иронии Воннегут мне ближе.

В какой то момент мне захотелось прямой речи от писателя и я стал читать нехудожественную литературу, связанную с тем как развивалась, менялась, была устроена и устроена сейчас цивилизация. Я продолжил ряд Тойнби и Шпенглера, прочитал монографию «Этногенез и биосфера Земли» Льва Гумилева. Потом мне попалась книга Сэмюэля Хантингтона«Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка». Она мне очень нравится, не смотря на то, что в современной западной либеральной традиции ее принято ругать. Мне очень понравилась монография «Ружья, микробы и сталь» ДжаредаДаймода. Безумно интересная книжка, которая написана биологом, который пытался объяснить аборигенам одного из островов, где он проводил свои исследования, закономерности развития цивилизаций. Он проделал титанический труд - реконструировал историю развития человечества от момента появления до сегодняшних дней по регионам, объясняя условия и причины появления ряда открытий и изобретений, определивших развитие различных цивилизаций.

Сейчас я дочитываю книгу интересного, живомыслящего современного английского историка Фергюсона «Цивилизация: чем Запад отличается от остального мира». Эта книга достаточно саркастична, иронична, описывает то, как развивался мир, как совершались открытия.

Еще у меня был период, когда мне нравилось Фаулза почитать, хотя, на мой взгляд, я прочел его мало, можно было и больше.

Т.П.: Все названные Вами книги о цивилизационной динамике являются серьезными научными исследования. Вместе с тем, в современной культуре постоянно появляются религиозные, оккультные тексты, о закономерностях и принципах развития человека и общества. Вам интересны такие тексты?

В.П.: Из религиозных текстов от начала до конца я прочел, пожалуй, только книгу Андрея Кураева «Оккультизм в православии». Эта книга мне понравилась. Она написана не былинным, церковным языком. Она живая.

Т.П.: Владимир, Вы упоминали, что в детстве много читали. А не могли бы Вы рассказать, какая библиотека у Вас была в детстве?

В.П.: Гигантская. И она до сих пор гигантская. Я процентов десять из нее только прочитал.

Т.П.: А Ваши родители тоже читают?

В.П.: Да, читали и читают. У каждого свои пристрастия. У нас с папой очень близкие вкусы. То, что я читаю в последнее время, я отвожу ему. Далее мы встречаемся и обсуждаем прочитанное. Чаще мы сходимся во мнениях. Иногда нет. Наш диалог сним похож на литературный пинг-понг.

Т.П.: Вы назвали ряд книг, которые произвели на Вас очень сильное впечатление. А есть любимая книга?

В.П.: Нет. Любимых книг, любимых песен, любимых фильмов нет. Потому что я двигаюсь из прошлого в будущее и меняюсь, как, в прочем и мы все, а потому меняются и пристрастия.

Т.П.: А как Вы читаете? Есть какой-то ритуал?

В.П.: Я люблю читать бумажные книги лежа. Планшет и монитор не люблю, мне не удобно читать с электронных носителей.

Т.П.: А когда Вы читаете Вы отдыхаете?

В.П.: Это зависит от того, что я читаю. Когда в университете я был вынужден читать Канта, я не отдыхал. Но когда я позволяю себе выбирать литературу, я останавливаюсь на книгах с которыми отдыхаю.

Т.П.: А вы читали Канта? Не критику на его работы?

В.П.: Я читал монографию «Критика чистого разума». Причем с этой книгой смешно получилось. Я пытался освоить ее на русском и это было непросто. Потом мне попалась она в оригинале на немецком. Поскольку язык я к тому моменту достаточно прилично выучил, то, когда я стал читать по-немецки, мне стало понятнее. Объясню почему. Потому что иностранный язык ты воспринимаешь математически, а когда текст переведен на русский язык, он воспринимается по-другому. По-русски, читая сложные, запутанные предложения Канта, к концу ты забываешь то, что было в начале.

Т.П.: Фокус с текстами Канта заключается, возможно, не только в этом. Моя преподаватель философии утверждала, что Канта безобразно перевели и читать его на русском просто невозможно. Во многом это связано с тем, что в «Критике чистого разума» Кант реконструировал текст, он вводил новые обороты, которые до конца корректно невозможно перевести на другой язык. Поэтому есть мнение, что если Вы хотите понять «Критику чистого разума», ее надо читать только в оригинале.

В.П.: Может быть. В общем, на этот Олимп я не взобрался.

Т.П.: Когда Вы читаете книги, Вы, если я правильно поняла, ориентируетесь на тексты, в которых что-то есть. А было ли когда-либо так, что после прочтения текста Вы оставались с ощущением зря потраченного времени?

В.П.: Я бью в набат после десятой страницы и просто бросаю читать, если книга мне не нравится.

Т.П.: Вы не все книги дочитываете?

В.П.: Нет, конечно, зачем? Времени жалко. Я бросаю читать, если книга плохо переведена или сюжетная линия меня не интересует.

Т.П.: Вы упоминали публицистику. Какую публицистику Вы любите?

В.П.: По форме – эссе, небольшие емкие тексты. Моя любимая книга в этом отношении - сборник эссе Умберто Эко. Потрясающая книга!

Т.П.: Вы читаете воспоминая ярких людей?

В.П.: Мне постоянно советуют такую литературы, но я оставляю такие книги «на потом» и не потому что мне это не интересно. Мне это интересно. Интересно посмотреть на эпоху глазами какого-то человека. По этому поводу мне вспоминается монография Питирима Сорокина про события семнадцатого года в Петербурге. Но не могу сказать, что я прочел много таких произведений. Кроме того, если мне попадаются яркие интервью с интересными людьми, я, разумеется, читаю. Например, мне очень нравится как мыслит Андрон Кончаловский. Как он рассуждает о происходящих в мире событиях мне близко.

Т.П.: Вы упоминали свою дочь. Она читает?

В.П.: Да, она читает и, вероятно, больше чем я в ее возрасте. Она читает, во-первых, потому что вынуждена, как все студенты. Кроме того, поскольку у нее культурологическое образование, она приносит много книг, которые читает просто так. Иногда попадаются занятные вещи. Она дает мне что-то почитать, иногда я подбрасываю ей что-то интересное.

Т.П.: Когда она была маленькая, вы читали ей книги вслух?

В.П.: Да, вспоминаются сказки Андерсона. Эпохальные вещи в стиле Властелина колец ей читала мама. Потом она стала читать сама.

Т.П.: Прививали ли Вы каким-то особенным образом ребенку любовь к чтению?

В.П.: Я могу рассказать Вам как прививал ребенку любовь к музыке. В какой-то момент я понял, что дочь с упоением следит за тем, что происходит на Фабрике звезд. Я не запрещал ей это, более того, однажды я купил ей билеты и они с мамой сходили на концерт. Но параллельно с этим я стал подбрасывать ей совершенно другую музыку. По мере взросления, она перерабатывала этот материал и сама делала выводы. Со временем она сама сформировала, на мой взгляд, очень изящный, тонкий музыкальный вкус. Что же касается книг, у нас дома не было книг, которые нам не нравились. Собственно, у нашей дочери всегда был выбор из книг, которые мы одобряли. С книгами было проще, чем с музыкой.

Т.П.: Я не могу не спросить Вас о книгах и музыке. Вы прекрасный музыкант. Если ли какая-то книга или литературное произведение, которое на Ваш взгляд связано с музыкой?

В.П.: «Игра в бисер» Германа Гессе. К слову, Гессе мне вообще нравится. Мне нравится его книга «Нарцисс и Гольдмунд». Больше всего у него мне нравится книга «Сиддхартха». На мой взгляд, это единственная книга, в которой европейцу удалось перевести на европейский язык мышления то, что называется буддизмом.

Т.П.: А Вы стихи любите?

В.П.: Я никогда не покупал себе сборники стихов, долго их не читал. Только лет пять назад я начал читать стихи. Раньше мне это было не интересно. Например, Пушкин и сейчас мне не интересен. Мне ближе Мандельштам, Ахматова, Цветаева.

Т.П.: Пушкин ведь не про нас совсем.

В.П.: Возможно и поэтому. Так ведь с любым жанром искусства, с литературой в том числе. Всегда должна быть эмоциональная привязка. Если это из другой эпохи это не всегда получается, хотя и бывает. Мне очень нравится Вера Полозкова, мне она близка, в ее стихах гораздо больше эмоциональных маркеров мне понятных.

Т.П.: Вы никогда не хотели книгу написать?

В.П.: В детстве я писал фантастику.В доfacebookовую пору я писал эссе, которые остались где-то на старинных блогах. Хотя, в целом, я не очень люблю писать нерифмующиеся тексты.

Т.П.: А цитаты выписываете?

В.П.: Я их выделяю в книгах.

Вопрос Гостя: Если выбирать из четырех авторов- Чехов, Достоевский, Булгаков и Ильф и Петров- кого Вы перечитали бы сейчас?

В.П.: Во второй тур вышли Чехов и Булгаков, а тут вероятнее Булгаков, хотя и Чехов очень крут.

Т.П.: А Вы любите смотреть фильмы, снятые по книгам?

В.П.: Когда как. Например, я не видел ни одной экранизации Стругацких, которая была бы, хотя бы наполовину так же хороша, как и книга.

Т.П.: А три мушкетера?

В.П.: Тут проще. Сначала я посмотрел фильм, потом стал читать книгу. В этом случае образы уже заложены. Ты видишь Боярского и все тут, как бы ты не пытался от этого уйти. Та же история у меня с книгами Юлиана Семенова о Штирлице. В одно время я прочитал их все. И во всех, читая о Исаеве, я видел Тихонова, а Мюллером, естественно, был Броневой. И никак по-другому.

Вопрос Гостя: Вам нравится жанр крестьянских рассказов? Например, рассказы Шукшина?

В.П.: Шукшина я не читал. Я скорее следил за его кинематографическим творчеством. Стилизацией под такие рассказы являются ироничные рассказы Бориса Гребенщикова «Иван да Данила». Они очень здорово написаны, очень стильно. Мне они очень нравятся.

Т.П.: Владимир, спасибо Вам большое за то что Вы откликнулись и пришли на встречу. Спасибо за беседу и откровенность.

В.П.: Спасибо Вам.