"Человек Читает". Разговор с Анной Трубачевой

17 марта 2015 года, у нас состоялась удивительная встреча в рамках проекта «Человек Читает», ориентированного на финансовую благотворительную помощь онкобольным детям - подопечным фонда «Шанс» (http://www.chance.by/). Это был разговор с Анной Трубачевой в кафе «Бейкери дю солей» (http://bakery.relax.by/).

И разговор этот был таким:

Татьяна Пузыревич (Т.П.): Анна, по традиции, в начале нашей встречи я предлагаю Вам прочитать фрагмент текста по Вашему выбору.

Анна Трубачева (А.Т.): Читать я буду фрагменты рассказов Владимира Набокова, который произвел на меня колоссальное впечатление еще в подростковом возрасте. С тех пор, как я познакомилась с его рассказами, во мне развилась брезгливость к корявым, дурацким и бесталанным текстам. Набоков восхитителен. Восхитителен тем, что его проза способна держать, впитывать и отдавать всевозможные ощущения, которые нельзя вспомнить: запахи, осязательные ощущения и эмоции, она вся - память. Ему это удается, причем удается с поражающей, невероятнофотографической точностью. Его проза зачастую бессюжетна, но она удивительно точная в передаче состояний, деталей; читая ее, ты оказываешься в том самом месте, в тот самый момент, о котором говорит автор, ты его переживаешь максимально остро и правдоподобно.

Татьяна Пузыревич (Т.П.): Анна, вы прочли фрагменты из рассказов Набокова. Вы любите только его рассказы или  Вам близка вся его проза? Вы прочли всего Набокова?

А.Т.: Да, я прочла практически всего Набокова. Очень хочу прочесть сборник «Твердые суждения»… Более того, благодаря нашейсегодняшней встрече, я сейчас снова взялась перечитывать Набокова. Мне близка вся его проза, но рассказы особенно люблю - сборники «Соглядатай», «Весна в Фиальте», «Возвращение Чорба». Рассказы прекрасны и выстреловостью малой прозы, и свойственным автору бисероплетением слов.

Т.П.: Такие взаимоотношения с автором – прочитать все его произведения, его рассказы, крупную прозу, читать интервью с ним и о нем, такая история у Вас только с Набоковым? Для Вас свойственно читать автора всего?

А.Т.:  Нет, такая история у меня не только  с Набоковым. Если меня заинтересовывает какое-либо произведение, я погружаюсь в автора целиком. Более того, у меня есть склонность, мучительная иногда, не кидать книг насколько бы дурацкими и неинтересными они не были. Один раз, правда, книгу не дочитала. Это было что-то из Лескова. Но обычно я дочитываю книги до конца.

С рождением детей у меня появилась нехватка времени читать и вместе с ней появилась судьбоносная избирательность. Раньше я читала очень много – книга в два-три дня. Сейчас я не могу читать так много (дети, работа, семья), но зато теперь мне и не нужно этого делать: раньше среди, скажем, сорока прочитанных книг, находилась одна, которую я бы очень рекомендовала, а сейчас каким-то чудом мне попадаются именно такие книги. Их мне кто-то приносит, либо они случайно ко мне попадают («купите еще вот и эту», «а этого автора вы читали?»), как будто кто-то экономит мое время и посылает мне только достойные произведения.

Т.П.: Сейчас Ваш выбор определяется таким образом. А раньше, когда Вы читали  много, как Вы выбирали книги?

А.Т.: Я читала какое-то произведение. Если оно мне нравилось, я читала все, что написал автор этого произведения, вплоть до писем, воспоминаний о нем. Так у меня было с Булгаковым, Чеховым, Акутагавой, Сэлинджером, Павичем, Кундерой, ой, много авторов... Сейчас мне сложно вспомнить, кого из авторов я бросила, не исследовав, что у него есть еще интересного.

Т.П.: Но Вам, в первую очередь, интересны авторы, которые пишут сложно, авторы, стиль которых ярко выражен и узнаваем? Вы читаете из-за красоты текста?

А.Т.:Для меня есть два критерия оценки интересности литературы. Это либо интересная, красивая, вкусная игра слов, либо такой сюжет, который оставляет ощущение пули в голове: ты дочитал и офигел – и все, ты ходишь и неделю думаешь о том, что узнал, никак не можешь избавиться от ощущения, что тебя застрелили прямо в упор. Мне надо, чтобы меня книга шокировала по-настоящему.  Одним из моих последних случайных открытий (книгу дали в довесок к стопке приобретенных) стал сборник рассказовФланнери О’Коннор («На вершине все тропы сходятся»). Она меня очень поразила. Я удивляюсь, как я раньше ничего о ней не знала.

Т.П.: В процессе чтения Вы визуализируете сюжеты или ориентируетесь, в первую очередь, на свои ощущения?

А.Т.: В первую очередь, на ощущения. Я не визуал по типу восприятия информации, скорее я чувствую и осознаю. Мне важно то, как я реагирую, откликаюсь, могу ли понять, прочувствовать то, о чем читаю, отзовется ли во мне…

Т.П.: А как у Вас складываются отношения с героями книг?

А.Т.: Мне очень нравятся отрицательные герои с самого детства. Потому что они всегда очень яркие, видные, интересные. За ними всегда какой-то вызов.

Т.П.: А был ли у Вас какой-то особенно любимый литературный герой?

А.Т.: Нет, не могу сказать. Вероятно, меня не сами герои притягивают, а их жизненные ситуации, обстоятельства, в которые они попадают. Возможно потому, что для меня описываемые герои являются представителями времени о котором идет речь в книге, а потому читая о герое, я, в первую очередь, читаю о эпохе, к которой он принадлежит.Меня скорее волнует не жизнь одного героя, а происходящее вокруг него, как показатель того, что происходит в его обществе.

Такое прочтение стало для меня лазейкой, которую я использовала в школе, не уча уроки. В детстве я очень много читала, но домашнее задание делать не любила. По всем гуманитарным предметам я выплывала за счет своей начитанности. Например, при рассмотрении какой-либо темы по истории, я начинала вспоминать произведения, относящиеся к изучаемому периоду, и реконструировала ход исторического события по художественным текстам.

Т.П.: Вам в книгах интересна социальная проблематика? Какие темы в литературе Вам еще близки?

А.Т.: Меня навряд ли увлекут патриотические, идейно нагруженные произведения, книги о социальном неравенстве, о религиозных или философских течениях. Меня интересуют переживания людей, психологические аспекты, исторические, может быть, но тоже с точки зрения переживания людей в них. Из последних, прочитанных книг, сильное впечатление на меня произвел сборник Ивлина Во «Слепок эпохи». С ним, к слову, очень перекликается Фланнери О’Коннор. Это очень страшные рассказы. Страшные своей безвыходностью ситуаций, когда ты понимаешь, что ничего сделать нельзя, когда ты осознаешь свою малость в мире и неспособность зачастую влиять на ситуацию вокруг. Мне нравится, когда писатель разворачивает сюжет на 360 градусов (вернее, жизнь, бог, судьба, что там еще разворачивает), и вдруг человек уверенный в себе, чувствующий свою правоту оказывается в безвыходной ситуации, в трагедии – к чему вся его правота? Или другие жизненные истории, в которых, как контрастный душ, человек понимает, что от него по сути мало что зависит, что он, может, и понадумал там о себе, а на самом деле он ничтожно мал…

Т.П.: Потому что Вы проецируете это на реальную жизнь?

А.Т.: Да, думаю да. Квентин Тарантино сказал однажды интересную фразу по этому поводу, не уверена, что воспроизведу ее точно, но она была вот о чем: «меня не пугают сцены окровавленных трупов, я не могу представить, как это, когда в тебя всадили автоматную очередь, а вот когда порежешь палец бумагой, ты понимаешь, что это чертовски неприятно, и это куда более ощутимо». Так же и меня интересует и увлекает то, на что я могу откликнуться, прочувствовать, какие-то душевные состояния. При этом,чем короче проза, тем мне интереснее мастерство писателя. Я поэтому и не люблю романы: редко кому удается держать читателя в психологическом или мыслительном напряжении длительное время. Последние прочитанные мною романы, которые могу порекомендовать в этом смысле "Дети полуночи" СалманаРушди, "Волхв" Джона Фаулза и "S.N.U.F.F." Пелевина (очень актуальная на сегодня книга).

Т.П.:  По ходу Ваших рассуждений у меня возник вопрос о сказках. Вы любите читать сказки?

А.Т.: Я читала сказки до 14 лет. Я помню, что одновременно читала Достоевского, Солженицына, Рыбакова и сказки.

Т.П.: Какие сказки?

А.Т.: Разных народов мира. Сегодня, будучи мамой, я перечитываю что-то и понимаю, что есть ужасно страшные сказки, есть очень мудрые и просто красивые. И когда я сочиняю детям сказки, я вспоминаю весь тот багаж, который есть у меня с детства.

Т.П.: Я не случайно спрашиваю Вас о сказках. Дело в том, что философская сказка о приключениях Зеленой Деревянной Козы (скачать ее можно тут: http://news.tut.by/culture/430088.html),которую Вы написали, стала особенной в моей семье. Спасибо Вам за нее. Поэтому, не могу не спросить Вас, Вы любите сказки, Вы пишете сказки, а Вы верите в чудо?

А.Т.: Да, я верю в чудо. Есть два варианта прожить эту жизнь: либо верить в чудеса, либо считать, что их нет вообще. И, по-моему, это Энштейн сказал. Я верю в чудеса и замышляю зачастую проекты, в которые окружающие не сильно верят. А потом все получается. Вообще по своей сути я фантазер и идеалист, у меня есть мой мир фантазий, идеалов, в котором я живу бОльшую часть времени.

Т.П.: А у Вас нет желания описать свой мир фантазий? Нет желания выйти за рамки формата сказки, статьи и написать книгу?

А.Т.: Написать книгу идея есть уже очень давно: многое, что со мной случилось в течение моей жизни, очень редко случается со среднестатистическими белорусами. Моя жизнь до настоящего момента была настолько насыщена и наполнена странными и удивительными событиями, что я уже очень давно думаю написать книгу хотя бы о моей жизни в Америке. Но большое количество работы с другими текстами отнимает много времени. Сейчас я занята развитием агентства, проектом Коммуникативно-образовательной платформы, но возможно лет через восемья смогу приступить к написанию книги. Всему свое время, поэтому будет время и для книги.

Т.П.: К слову об Америке. Когда мы встречались с Вами в последний раз, меня невероятно потряс Ваш рассказом о том, что переезжая в Америку, Вы везли с собой контейнер книг. Прожив там какое-то время, и возвращаясь назад, Вы перевезли все книги обратно. Расскажи, пожалуйста, а  что такое  для Вас книга?

А.Т.: Я не люблю электронные книги, потому что чтение текста с экрана у меня ассоциируется с работой. Я читаю только бумажные версии (в путешествиях, правда, электронная читалка целесообразна). У моей прабабушки, которая была выдающейся женщиной, была огромнейшая библиотека. Я последующая из всего рода, кто имеет такую же страсть к книгам. Книг у меня было очень много. Переезжая в Америку я взяла с собой порядка 2000 экземпляров и все они вернулись со мной назад. Со временем книги разошлись по друзьям. Хорошо, если сейчас осталось штук 600. Но я постоянно что-то докупаю, пополняю библиотеку.

Т.П.: Вы помните, первую книгу, которая произвела на Вас сильное впечатление?

А.Т.: «Мастери Маргарита», конечно. Я перечитывала ее огромное количество раз. Это была моя первая серьезная книга, которую я прочитала лет в 10-11. Да, с Булгакова я начала знакомство со взрослой литературой.Возможно, именно поэтому, на первый свой гонорар (в 15 лет) я купила очень красивый трехтомник именно этого автора.

Т.П.: На протяжении жизни Вы к ней возвращаетесь? Вы можешь назвать ее любимой книгой? У Вас есть любимая книга?
А.Т.: Нет, я не могу сказать, что есть любимая книга, потому что их очень много.  Многие книги произвели на меня в свое время впечатление, но не такое, чтобы мне захотелось их перечитать. Перечитывала я очень мало чего в жизни, «Мастер и Маргарита» скорее исключение в этом смысле. Чехова перечитывала, люблю перечитывать красивые предложения Бунина, Набокова. Это все когда хочется порадовать себя красотой.

Т.П.: Многие произведения этих авторов экранизированы. Как Вы относитесь к их экранизациям и вообще к фильмам снятым по книгам?

А.Т.: Однозначно, лучше сначала книгу прочесть. Хотя, на мой взгляд, не надо возлагать особых надежд на то, каким будет фильм по книге. Это как с переводом, оригинал и перевод можно рассматривать как два разных произведения. С экранизацией та же история: книгу и фильм можно рассматривать как разные произведения, особенно в случаях, когда сюжет не первостепенен.Из удачных, восхитительных экранизаций я могу назвать фильм по книги Бориса Виана «Пена дней». На мой взгляд, это был как раз тот случай невозможной экранизации, потому что роман настолько сюрреалистичен, что сложно представить, как его можно визуализировать. Но, когда я смотрела фильм, я получала удовольствие от каждого момента, каждой детали.

Т.П.: Вы читаете книги в оригинале?

А.Т.: Я знаю только один иностранный язык – английский. Иногда читаю на английском, и, кстати, последние две прочитанные мною книги были в оригинале: «DeadAir»Бэнкса, и автобиография Энтони Кейдиса «ScarTissue».

Т.П.: Мы говорили с Вами о визуализации книг, а обратного желания перевести образ, картинку, музыку, фильм в текст нет?

А.Т.: У меня есть профессиональная деформация. Мне нужен внутренний заказ на текст, четко сформулированное задание, или пережитая история (мною или кем-то, кто эту историю мне рассказал), которую нужно непременно сложить в колонку и отправить в редакцию журнала. Если это есть, у меня начинают складываться четкие образы, готовые фразы. Если этого нет, мысли растеряются, позабудутся – ну и ладно. Я никогда не вела дневников, и относительно недавно стала делать заметки в блокноте для будущего использования.Я ленива, меня надо пнуть: кем-то или ситуацией, чтобы я села писать. Я пишу так много за последние 16 лет, что отношусь к написанию текстов, как к работе, хотя и любимой.

Т.П.: Вы пишете легко?

А.Т.: Да. Если есть задание, мне надо походить пару дней, подумать, на второй-третий день я сажусь и довольно быстро пишу.

Т.П.: Школьные сочинения на тему «Что я вижу на картине?» Вам тоже легко давались?

А.Т.:  Думаю да, судя по тому, что моя обычная оценка по сочинению была 5/2.  Писала я хорошо, но неграмотно. Кроме того, когда я училась в школе, я очень много писем писала. Тогда было модно переписываться. Я писала сестрам, братьям, знакомым. Эта привычка писать у меня сохранилась и до сих пор. У нас есть традиция: два раза в год, на годовщину свадьбы и Новый год, мы делаем авторские открытки и рассылаем их друзьям. Со многими я на бумаге переписываюсь до сих пор.

Т.П.:  А школьные списки литературы Вы тоже читали?

А.Т.: Все интересное из них значительно ранее, чем они задавались. Я помню, что когда я получала эти списки, сразу же смотрела, что мы будем читать в этом году. Часто была разочарована, потому что в этих списках не было многих мне интересных авторов.

Т.П.: А белорусская литература?

А.Т.:  Белорусская литература меня не увлекла. Были произведения, которые мне нравились, например, я люблю Короткевича и Быкова, но, в целом белорусская литература не была мне близка: вероятно, это упущение школьных списков литературы с их вереницей произведений на темы социального неравенства и «пана сахі ікасы». Куда больше в школьное время я увлекалась балканской и латиноамериканской литературой. Павич, Кортасар, Маркес и ВаргасЛьоса мне были куда интереснее.

Т.П.: А Кастанеда? В то время все им зачитывались?

А.Т.: Он прошел мимо меня. Возможно потому, что я не люблю мистическую литературу.

Т.П.: Какие книги выбирают Ваши дети, что нравится им?

А.Т.:  Сегодня мы читали «Невероятную историю о гигантской груше». Читаем сказки, пробуем читать длинные произведения, взялись за Тома Сойера, прочитали приключения Алладина. Я пытаюсь поймать момент, когда уже можно будет читать с детьми взрослые книги для них и для себя, разумеется. Думаю, это очень важно для детей, чтобы взрослые читали им вслух, даже когда дети сами умеют читать.

Т.П.: А как Вы выбираете, что читать детям?

А.Т.: Выбирают они. Что принесут с полки, то и читаем. Они сами принимают решение, что мы будем читать.

Т.П.: Скажите,  как Вы относитесь  к стихам?

А.Т.: Со стихами у меня не сложилось. Я все время спешу, мне надо быстро читать (хотя странно, хватает же сил смаковать прозу Набокова), я не люблю читать вслух – это все не о поэзии. Я пробовала неоднократно (даже для общего развития, что называется) браться и за серебряный век и за прочие века, мне скучно, ничего не могу с собой поделать. Но люблю почитать стихи Бродского, причем, читаю по предложению, по абзацу, закрываю, думаю. Мне надо думать, а стихи, они о «чувствовать», скорее всего – не знаю.

Т.П.: Публицистика Вам нравится?

А.Т.: Да, мне нравится социальная и психологическая публицистика. Например, мне интересны эссе, которые я встречаю наcolta.ru, в «Снобе». Хотя, если выбирать между публицистикой и литературой, я выберу литературу.

Екатерина (гость): Вы говорили о своей жизни в Америке. Почему Вы вернулись назад в Беларусь?

А.Т.:  В Америке я работала кем только можно, но не журналистом, и мне очень не хватало профессиональной реализации (мой английский не в силах тягаться с моими же возможностями в русском языке, и хоть я раздельно думаю на двух разных языках, принять чужую лингвистическую схему для изложения своего русскоязычного образопотока я не смогла). Но я ни разу не жалела о возвращении в Беларусь: на мой взгляд, в Беларуси много возможностей для реализации. Я вернулась сюда, чтобы заниматься журналистикой, все остальное получилось потом. У меня появились дети, семья, я занимаюсь крупными проектами, которые в Америке мне были бы недоступны. И сегодня я однозначно выбираю Беларусь, потому что мне здесь очень многое понятно.

Т.П.: Аня, спасибо Вам за то, что откликнулись и пришли на встречу. Спасибо за беседу и откровенность.

А.Т.: Спасибо вам.

Фото - Александр Жданович и Кристина Зубик